Гроза ада (БЕСсильный чемпион) [Компиляция 1-7] - Григорий Володин

пыталась до тебя дозвониться. А у тебя телефон был выключен. Ты куда пропал, когда так мне нужен?

— Кто это?

— Не узнал? — обижается девчулька. — Лисичка же.

— Э-м-м…это позывной что ли? — никого не могу вспомнить из армейских с таким прозвищем.

— Да какой еще позывной! Лисицына Екатерина! Из лицея!

Молчу. В голове пусто, но не хочу опять обижать девушку, забавная она. Пищит что-то, смешно возмущается. Наверное, милашка.

— Да блин. Не вспомнил что ли? — дуется она. — Да как так! Мы столько с тобой вместе прошли, — и уже тише добавляет: — С Женей я встречаюсь.

— А! Оранжевый шарфик, — тут же перед глазами вырисовывается образ рыженького ангелочка, которая часто проказничала, превращаясь в неуклюжего демоненка. — Как у вас дела с Женей? Ты, вроде, замуж за него собиралась.

— Значит, ты меня воспринимаешь только в связке с Женей? — тут же выставляют мне смешную претензию, вызывая улыбку. — А одна, как самостоятельная личность, не существую? Ничто нас не связывает, так?

Ну, по-честному, так. Но, чтобы совсем не разобидеть малышку, говорю:

— Почему же? Как поживаешь, Лисичка? Учишься хорошо?

— Какое еще «учишься», Бес! Женя уже две недели, как пропал, а ты о чем меня спрашиваешь? Подкатываешь к девушке друга? Мерзавец!

— Аксюк пропал? — выхватываю самое главное из писка в телефоне. — Как? Когда?

— Две недели назад, — тараторит Лисичка. — Он побежал спасать брата, когда тот штурмовал «Идиому», и не вернулся.

Я вспоминаю. Сербина что-то такое рассказывала. Мол, цесаревич, подозревая американцев в связи с иномирянами, решил проверить «Идиому» и подослал дворянских боевиков, но Редрик практически без потерь смог отбиться. На этом всё затихло. Я еще хотел разобраться с Владимиром сразу по возвращению в Москву, но София купила слишком сексуальное белье, коварная диверсантка. На три дня я застрял в спальне. А потом Деймон решил убрать Аллу, и завертелось.

Так это Аксюки штурмовали Сербину? И сам Женя полез в пекло? Вот дурак. Он даже не Воин. Кто надоумил его погеройствовать?

Смотрю на себя в зеркало, поправляю завернувшийся воротник сорочки.

— Я разберусь, Лисичка, — пытаюсь успокоить девушку своего… приятеля, наверное. Друзьями нас с Аксюком назвать никак нельзя, слишком он ревнивый придурок, причем ревнует чужую девушку — мою Аллу. — Сегодня же поеду в «Идиому». Если Женя жив и в плену, он вернется к тебе.

— Главное, сам не погибни, — неожиданно пищит девушка. — Этого я точно не переживу.

— Надо же, — чешу я подбородок в замешательстве. — Но не волнуйся. Со мной ничего не случится. «Идиома» не нападет на меня.

— Спасибо, Бес, — она делает паузу. — А в целом как у тебя дела? Твои девушки тоже пропали из лицея. Ходили слухи, что их похитили террористы. С ними всё хорошо?

— С моими любимыми всё окей, — подхожу к окну и вижу подъезжающие кортежи к воротам усадьбы.

— Окей?

В дверь заглядывает Алла в броне и, увидев, что я на телефоне, показывает стальными когтями на улицу.

— Хорошо, в смысле, — киваю Леди Горгулье, и поляница уходит в коридор. — Мне пора. Как только выясню про Женю — сразу сообщу.

В коридоре Алла ждет меня, чтобы проводить в зал совещаний. София и остальные поляницы уже там. Княгиня одобрительно смотрит на золотой галстук на моей шее.

— Золотой? Идеально сочетается с твоими узорами на коже. Алла, у тебя безупречный вкус!

— Благодарю за похвалу, София, — щелкает железным клювом княжна.

Белоснежка-Паучиха недовольно клацает клешнями во рту.

— Клац…а если бы был не однотонный, а с черным узором, еще лучше бы смотрелось…клац-клац.

— Ой, уймись, — качает рогом Вика-Носорог. — И смирись, что не ты одна у нас смыслишь в стиле. Так что, королевой элегантности тебе не быть.

Кали-Волчица усмехается рваным стальным ртом:

— Зато ты точно у нас королева бананов.

Не обращаю внимание на легкую перепалку. Девочки так привыкли сбрасывать напряжение. Пускай. Я усаживаюсь во главе стола, бросив взгляд в окно.

Кортежи вассалов въезжают на наземную парковку. По телефону охранники Настьевых докладывают Алле, что неподалеку от поместья остановились автобусы с сотней бойцов. Я никак не реагирую. Понятно, что главы родов обезопасили себя, как могли. То, что они разместили свою армию за пределами поместья, показывает их невраждебный настрой.

Через две минуты на крыльцо поднимаются пятнадцать глав младших родов, в сопровождении телохранителей-Рыкарей. В холле их встречают Лидия с дворецким. Маме Аллы поручено только, как хозяйке дома, проводить гостей, умалчивая о достоверности смерти Деймона. Главный сюрприз ждет дворян в зале.

Двустворчатые двери распахиваются, раздаются хриплые голоса с коридора:

— Ох, надеюсь, дорогой Больдо, Деймон жив-здоров и СМИ нагло врут.

— НЕ. ВРУТ. — мои слова бьют в лица вошедшим, словно штормовая волна, едва не сбивая с ног.

Вздрогнув, вассалы застывают на пороге. Никто не смеет спорить. Ибо доказательство моих слов — подтаявшая голова Деймона — лежит на середине огромного стола для переговоров, вместо вазы с цветами. На лице бывшего главы Дома Настьевых застыла маска ужаса и нестерпимой боли. Деймон мучался до самого конца. Каждый из вассалов это прекрасно видит. Уверен, никто не хочет оказаться рядом на лакированной столешнице.

Лидия остается за дверями. На собрании делать ей нечего, поэтому маме Аллы сказали не приходить.

Ступор вассалов долго не проходит, ведь помимо отрубленной головы, их глазам предстают живые ночные кошмары. Черно-золотой демон в смокинге с жутким оскалом, а за моей спиной застыли три железные девы-поляницы: Белоснежка, Вика, Кали. Чудовищные лица-шлемы, стройные женские фигуры в стальной оболочке. По левую руку от меня сидит Алла-Горгулья, ее загнутый железный клюв приоткрыт, словно готовый впиться в лицо любому из вассалов. Только справа от меня сидит шикарная София, луч пленительной красоты и гипнотического очарования в царстве грозных существ. Неслабо шокирует дворян взгляд прекрасных голубых глаз княгини — возбужденный и неистово голодный, он прикован только к моему демонскому лицу.

Я недовольно цокаю. Задело-таки Софию Якой, хоть и пытался сузить псих-волну. Ладно, дальше без ауры.

Вассалы молчат, напуганные и ошеломленные, поэтому я продолжаю, скрестив длинные пальцы на столешнице:

— Господа, прошу поверить мне, ведь я лично отрубил Деймону кисти рук и отсек голову. Почему? Потому что он пытался убрать Аллу Настьеву, а я ее люблю и не дам в обиду, — оскаливаюсь акульей ухмылкой.